Родился И.В. Цветаев 4 (16) мая 1847 г. в деревне: Дроздово в семье бедного священника Владимира Васильевича Цветаева, служившего потом, с 1853 г., в церкви на погосте в селе Талицы, недалеко от городов Шуи и Иваново-Вознесенска. Теперь Талицы (Ново-Талицы) находятся в пригороде разросшегося города Иванова. Талицкому погосту, который по-другому называли Николы Талицы, посвятил И. В. Цветаев свою единственную публицистическую статью, темой которой была земская начальная школа. В этой статье он рассказывал, что в старину Талицкий погост был центром большого прихода. Существовало предание, что расширившееся позднее село Иваново когда-то находилось в зависимости от Талиц.
В Талицах прошло детство будущего ученого. Об этом времени его жизни известно мало. Мать - Екатерина Васильевна - была круглой сиротой, бесприданницей, умерла она, когда ей было немногим больше тридцати лет. Она оставила четырех сыновей, вторым из которых был Иван. Старший его брат - Петр - унаследовал род занятий отца и тоже стал священником (он так и остался жить в отцовском доме, сохранившемся до наших дней). Младшие братья - Федор и Дмитрий. Федор стал учителем-словесником, Дмитрий сначала тоже был учителем, а потом ученым-исследователем протестантизма в России, специалистом по русской истории, директором Архива министерства юстиции.
Люди, знавшие братьев Цветаевых и вспоминавшие о них, писали о том, какую большую роль играла в их жизни нравственная личность отца, "кротость и доброта характера, серьезность внутреннего настроения и сознание своего достоинства, которым не поступился он ни разу в жизни ни перед кем...".
Владимир Васильевич Цветаев до конца своих дней (он родился в 1820 г. и умер в 1884 г.) выполнял всю необходимую для деревенского жителя крестьянскую работу (косил траву, сушил зерно в овинах, цепом молотил свой хлеб). Сыновья до поступления в духовное училище жили одной с ним жизнью. Дочь И.В. Цветаева Марина много раз рассказывала о "босоногом детстве" своего отца.
Дальний родственник Цветаевых, известный писатель-народник и врач С.Я. Елпатьевский (он учился в семинарии вместе с Дмитрием Цветаевым), тоже был сыном сельского священника. Вспоминая детство, он писал, что его отец, конечно, "получал деньги за требы, но плата была такая ничтожная и такую малую роль играла в бюджете семьи", что "это было трудовое крестьянское хозяйство". И. В. Цветаев называл таких священнослужителей "священниками-земледельцами".
Первые уроки грамоты все братья Цветаевы получили у отца, которого глубоко чтили и любили. Потом отправились в Шуйское духовное училище, потом - во Владимирскую семинарию. В духовном училище было три отделения, в каждом из которых надлежало проучиться по два года. В семинарии - шесть лет; два года - риторика, два - философия, два - богословие. Таким образом, это обучение продолжалось самое малое двенадцать лет. Как жили воспитанники духовного училища, сейчас вообразить нелегко, но это нужно сделать, чтобы представить себе, что именно влияло на И. В. Цветаева, что формировало его характер.
В воспоминаниях о Федоре Цветаеве, который был всего на два года моложе брата и поступил в Шуйское духовное училище девяти лет, мы читаем, что в первом классе учились 60-70 человек; 8-10 мальчиков "ютились в задних избах или на кухнях мещан и причетников уездных городов, окруженные невероятной нищетой; не зная кроватей, они спали на полу вповалку, по лавкам или на полатях... без малейшего признака постельного белья". Еда была очень скудная, ели деревянными ложками из деревянной общей миски. С.Я. Елпатьевский вспоминал об этом времени: "...четыре года - ощущение непрерывного голода...". Намного позднее, незадолго до смерти, И.В. Цветаев писал знаменитому египтологу, весьма богатому человеку - В.С. Голенищеву: "В моем отрочестве и годах до университета нищета и жестокая, суровая школа духовных провинциальных школьников, содержание которых стоило в год отцу от 20 руб. до 50 рублей. Можете, а Вы даже и не можете представить, какие были помещение, одежда, питание школьника..."
Кроме нищеты здесь речь идет и о другого рода суровости и жестокости. От С.Я. Елпатьевского, да и от многих других, знаем, что в духовных училищах за малейшую провинность пороли. С.Я. Елпатьевский (он был немного моложе И.В. Цветаева) писал: "Розга доживала последние дни, розга в духовном училище умирала", но тут же рассказывал, что редко "проходил класс латинского" языка, чтобы пять-шесть товарищей не ложились под розгу", не мог забыть, как страшно на него подействовала эта порка, пороли ученика, не сумевшего просклонять греческое слово. Он писал: "И сейчас помню чувство, близкое к ужасу, когда я видел обнаженное тело лежавшего на полу ученика". Важно, что С.Я. Елпатьевский отмечал при этом, что "большинство товарищей относились к порке философски и тотчас после экзекуции без малейшего огорчения и даже с некоторой удалью возвращались на свои парты и после уроков шли играть в бабки".
С.Я. Елпатьевский не забывал и того, что "технический аппарат присутственных мест, в сущности, управляющий делами, рекрутировался главным образом выходцами из семинарий и духовных училищ", т. е. людьми, которых битье, телесные наказания, как правило, не оскорбляли, не унижали, а были для них в порядке вещей. Вроде того, как говорит один герой Гоголя в "Женитьбе" о тех, кому плюют в лицо: "Да что же за беда? Ведь иным плевали несколько раз, ей-богу!...Так что ж из того, что плюнет?.. - взял да и вытер". На Цветаевых - об Иване Владимировиче и его брате Федоре это можно сказать с полной определенностью - такая "школа жизни" действовала "от противного" и пробуждала лучшие черты их характера: сочувствие к людям, доброту, стремление помочь чужой беде, скромность, неустанное трудолюбие - все то, о чем потом Марина Цветаева напишет: "Жизнь на высокий лад".
В духовном училище и в семинарии "светским наукам" уделяли не очень много внимания, но учили трем древним языкам: древнееврейскому, древнегреческому, латинскому; учили писать риторические упражнения для усвоения приемов развития предложенной темы - "хрии", сочинения на исторические темы (вроде таких, например, как "Описание гонения на христиан при императоре Нероне" или "Завоевание Иерусалима крестоносцами в 1099 году"), сочинения на философские темы (например, "Разбор "Апологии Сократа" Платона"). Учился И.В. Цветаев хорошо: кроме документов, свидетельствующих об этом, сохранилась книга, подаренная "ученику 3-го класса Шуйского духовного училища Ивану Цветаеву". Это было "Руководство к познанию древней истории" (СПб., 1842).
Учеников полюбознательнее семинарское обучение не удовлетворяло. Один из университетских друзей И.В. Цветаева, впоследствии известный ученый-медиевист Ф.Я. Фортинский, тоже учившийся прежде в семинарии (не во владимирской, а в рязанской), писал в своем юношеском дневнике: "Я хорошо учусь, а для чего? ...Мне никогда не показывали, как нужно учить науку для науки, а просто: смотри, учи урок, а то высекут. И я механически долбил... И вот спешишь выучить урок, чтобы с жадностью приняться за чтение какого-нибудь романа. Пусть это будет "Битва русских с кабардинцами", или повести Зотова, или польдекоковщина - ничего, все читалось с удовольствием. После скучных определений и подразделений бурсацких наук и "Битва русских с кабардинцами" увлечет нас более, нежели какая-нибудь драма Шекспира - образованного человека".
Цветаеву в этом смысле повезло больше. В Шуйском духовном училище оказался прекрасный учитель латинского языка И.П. Чуриловский - человек но от мира сего, "последний из могикан". Ученики вспоминали, как он собирал лучших из них у себя на дому для того, чтобы переводить с ними, объяснять им латинские тексты, не положенные по программе, и учить их хорошему переводу с латинского языка. Денег за такие уроки он не брал. Увлеченный своим делом, он не вел в училище классных журналов, не признавал никакой канцелярщины; после очередной ревизии его уволили. Это потрясло Чуриловского так сильно, что у него началось душевное заболевание. В 1873 г. И.В. Цветаев этому несчастному любимому учителю посвятил свой первый труд - магистерскую диссертацию о "Германии" Тацита.
Круг чтения молодого Цветаева, а тем более книги, которые произвели на него особенно сильное впечатление, определить невозможно - никаких сведений об этом нет. Судя по тому, что пишут его сверстники, конечно, читался Плутарх, а из русских - Пушкин, Лермонтов, Козлов, Лажечников, Загоскин... (С.12-15)