XIII
Война и печать. Кто «подработал» на войне.
Рост провинциальной печати в годы войны. Красная печать.
Заключение.
Последняя европейская война дала, несмотря на громадные хозяйственные потрясения, несомненно, могучий толчок развитию газетного дела в России, не только в ее столичных центрах, но и в глухой провинции.
«Русское Слово», а за ним и другие столичные газеты, не жалея, сыпали золото на посылку «специальных корреспондентов» в районы военных действий, зная, что затраты эти сторицей окупятся. И, действительно, достаточно было видеть, что творилось около газетных киосков в первые дни войны, чтобы заранее угадать, какую роль сыграет война в развитии газетного дела в России. Публика, искусно подогретая газетной рекламой и патриотическими манифестациями, буквально рвала у газетчиков свежие номера газет. Живя в Москве в первые дни войны, я видел, как подобно морскому прибою, осаждали тысячные толпы народа витрины и редакции газет, жадно ловя каждое слово, каждый слух оттуда, где лилась человеческая кровь.
А «специальные корреспонденты» «Русскою Слова» и «Раннего Утра», не щадя сил, слали с фронта аршинные телеграммы, смачно, с большим поэтическим талантом описывая, как убивают и душат «на фронте» — тысячи людей...
Говорят, что Немирович-Данченко за свои поэтические корреспонденции с театра военных действий получал от «Русского Слова» до 20 тысяч гонорара в месяц. Благодаря войне, тираж «Русского Слова» утроился. Хорошо подработали и встали на ноги, благодаря кровавой бойне, и многие провинциальные газеты. Тираж губернских и областных газет, колебавшийся до войны в пределах 2—5 тысяч экземпляров, за войну достиг у них уже 6—10 тысяч экземпляров. Хорошо нажились некоторые провинциальные издатели, спекулируя на военной хронике и экстренных выпусках телеграмм. Только бедные рядовые сотрудники этих газет по прежнему дышали копейкой за строку. Раньше, до войны, газеты жили, главным образом, подпиской, но с войны у нас, в России, начала расти и развиваться у газет выгодная «розница».
Война расшевелила русского обывателя, дала толчок его мозгам, научила его рано утром уже тянуться к свежему газетному листку. Революция же 1917 года еще сильнее подняла этот интерес к печатному слову и, породив подлинную рабочую и крестьянскую прессу, приобщила к печати миллионные народные массы, открыв перед ежедневной печатью и ее верными служителями—красными журналистами необъятное и очень плодотворное поле деятельности.
С чувством глубокого удовлетворения заканчиваю я эту книжку «воспоминаний газетчика».
Тяжелый и тернистый путь русского газетчика окончен. Все рогатки, заставы, капканы и волчьи ямы, что ставились когда то на тернистом пути работников печати, теперь остались далеко позади. Перед нами открывается сейчас необозримое поле для широкой и свободной работы на благо народа.
...«Правда», «Беднота». «Известия», «Пролетарий», «Красное Знамя», «Серп и молот»... рабочие и крестьянские газеты... Как вое это не похоже на прежние «Ведомости», «Листки», «Вестники», «Речи» и «Слова»! Яркая явь сегодняшнего дня в печати заслоняет тусклую действительность вчерашнею...
Вот высшее присутственное место в губернии— Губисполком. За большим столом, заваленном бумагами, сам Предгубисполкома (по старой терминологии «его превосходительство господин губернатор »)— хозяин губернии...
В кабинет Предгубиисполкома смело входит сотрудник местной газеты.
— Вам, что, товарищ?
— Я сотрудник газеты... мне бы получить от вас, товарищ председатель, кой-какие сведения.
— Очень рад! Присаживайтесь, товарищ.
И между высшим представителем власти в губернии и скромным работником местной газеты начинается простая, дружеская беседа. А за Губисполкомом длинный ряд других «присутственных мест» и учреждений: «Губсовнархаз», «Губземотдел», «Губоно», «Губздрав»...
Небрежным ударом ноги открывает двери этих учреждений красный газетчик и с чувством собственного достоинства заявляет:
— Я сотрудник газеты. Мне необходимо получить оправку...
И за этот «свободный тон», за это дерзкое намерение «получить справку», — уже не гонят газетчика в шею, не прищемляют его длинный, чуткий нос тяжелой дверью...
И вместо прежних «разговорчиков», вроде: «Вы пишете в газетах??» — «Что вы, разве я подлец какой!.. Да разрази меня бог!..» — «То-то же, смотри у меня!,.» Слышишь теперь: «Вы сотрудничаете в газетах?..» — «Да. я красный журналист!..» «Очень рады вас видеть, товарищ...»
Сказкой, чудесным сном кажется тетерь старому провинциальному газетчику газетная явь сегодняшнего дня...
|
